Лидер группы «Чайф» Владимир Шахрин в своей книге «Открытые файлы» поделился примером прекрасного чувства юмора, присущего музыкантам.
Итак, рассказ от первого лица:
"1996 год. По стране катится предвыборная кампания, очень уверенно чувствующие себя коммунисты сидят по парткомам и баням и делят портфели, которые более чем реальны.
Люмпен наигрался в демократию и хочет обратно в нелюбимый, но привычный совок. Доморощенные демократы, в основном из бывших коммунистов, судорожно пытаются всеми средствами удержаться на очень сильно шатающемся стуле государственной власти. По стране срочно создаются десятки новых прогрессивных телеканалов, сотни радиостанций, а непосредственно по далям и весям колесят несколько агитбригад из популярных артистов. Та пресловутая коробка из-под ксерокса наверняка не была сиротой, у нее были братья и сестры. Небольшая коробочка из-под ботинок фабрики «Скороход» досталась и артистам в жанре рок.
Сразу оговорюсь, что до сих пор не испытываю ни малейших угрызений совести по поводу участия. Ситуация в то лето была вполне однозначной. Или мы оставляем «зёму» Ельцина президентом, или возвращаются коммуняки. Причем предводитель последних сам по себе не так уж и страшен, но за его спиной плотной колонной стоят тысячи Шариковых. Не могу сказать за всех, но ЧАЙФ принял участие в этих агитках по убеждениям, хотя деньги, конечно же, были нужны. Сам Ельцин на рок-сцене не появился ни разу, хотя на поп-концертах задорно выплясывал и играл на ложках, но мы не скучали. Артисты были достойные, концерты были фееричными. В городе Тольятти к нам присоединились Андрей Макаревич и Борис Гребенщиков.
Место действия — ледовый Дворец спорта. Десятки артистов тусуются по коридорам, в ожидании своего выхода, вначале на настройку, а позже непосредственно на свою часть концерта. Ко мне подходит полный божественной ауры Борис и после нескольких дежурных фраз о планах и о творческих успехах, понизив голос, сообщает, что недавно вернулся из Бразилии и привез волшебные пилюли из коры реликтового болотного бразильского баобаба. За точность ботанического определения не отвечаю, но звучало мистически убедительно. Мастер извлек из кармана пригоршню коричневых капсул и отсчитал мне штук пять. Я попытался что-то промямлить, про то, что я не употребляю и вообще не понимаю, что с этими таблетками делать, но гуру сказал, что это не наркотики, это совсем другое, загадочно закатил глаза, поправил спадающую прядь волос и медленно удалился в коридорную даль.
Я действительно не имею дело с наркотиками, и поэтому пять капсул в кармане жгли мне ногу и визжали милицейской сиреной. Войдя в гримерку, я увидел, как девчонки из группы Колибри, сбившись в стайку, разглядывают такие же капсулы и спорят, когда же их надо пробовать: до концерта, или лучше не рисковать и приобщиться к тайному бразильскому пониманию мира после шоу. Молодую группу Сплин в другом углу гримерки подобный вопрос не мучил. Они решали задачу, поскольку же штук единовременно надо принять. В коридоре ко мне подошел Алик Потапкин (ударник Наутилуса) и прямо в лоб спросил:
— Будешь?
На ладони у него лежали бразильские пилюли, я начал немного волноваться, чем закончится сегодняшний концерт, что увидит публика и не повяжут ли всех нас. Я поделился всеми этими новостями с другом Бегуновым.
— Не надо выкидывать и не надо принимать, надо спрятать!— сказал Бегунов.
Так решили не все, и спустя некоторое время я заметил, как странно люди в гримерках смотрят друг на друга. Очень внимательно и напряженно смотрят. На вопросы типа «ну как?» и «ну что?» раздавались туманные ответы: «Ну так... Что-то есть, но пока не могу разобраться в ощущениях. Мастер же сказал — это не наркотики, это...»
Народ, явно не находя заметных изменений в себе, пытался увидеть изменения в окружающих, и от напряжения, ожидания и общего напряга эти изменения видел.
Вечером после концерта в дверь моего гостиничного номера постучали. Я открыл. На пороге стояли Гребенщиков и Макаревич. Кумиры были пьяны.
— Пошли водку пить!— сказал Андрей Вадимович. И сказал таким знакомым с детства голосом.
— Не обижай стариков, не отказывай!— вторил ему с не менее знакомыми интонациями Борис Борисович. По-моему, в этот момент я ощутил себя самым счастливым человеком на земле. Кумиры пришли, сами пришли, и зовут пить водку.
И мы сидели в номере и пили. Признаюсь, было очень интересно, но не всегда понятно. Книги, про которые говорили, я в основном не читал, фильмы не смотрел. В странах, о которых шла речь, не бывал. Смею надеяться, что за прошедшие 10 лет я кое-что наверстал. В одну из пауз, когда содержимое стопки падает внутрь организма и россиянин смачно выдыхает и крякает, я робко спросил, как же все-таки правильно распорядиться волшебными капсулами. Андрей сделал удивленное лицо, он был явно не в курсе, а Боря, очень обыденно и почти без улыбки, рассказал следующую историю:
— Иду по коридору Дворца, не знаю, чем себя занять. Вдруг из открытой тренерской комнаты тольяттинской «Лады» выскакивает человек и начинает радостно трясти мне руки, обнимать и, как водится, говорить, что он на моих песнях вырос. В порыве восторга он предлагает:
— А давайте я вам клюшку подарю!
— Да зачем мне летом, в дороге клюшка...
— Ну щитки и краги!— не унимается человек из тренерской.— Хорошо, тогда возьмите банку со спортивным питанием, вот в этих коричневых капсулах комплекс витаминов и других полезных веществ...
Длинная пауза, аплодисменты. Что-то еще комментировать? Мне лично все ясно: БГ — гений!
P.S. Когда я выползал из звездного номера, расклеившиеся от счастья аксакалы заказывали по телефону еще одну бутылку водки. А под утро я проснулся от приступа смеха".