Полюбил Самсон одну женщину, жившую на долине Сорек; звали ее Далила. Однажды к ней пришли филистимские владельцы и сказали:
– Уговори юношу сказать, в чем его великая сила и как нам его одолеть, чтобы связать и усмирить; а за то мы дадим тебе каждый по тысяче сто сиклей серебра.
Тогда Далила спросила Самсона:
– Скажи мне, в чем твоя великая сила и чем можно связать тебя, чтобы усмирить?
Самсон ответил ей:
– Если меня свяжут семью сырыми тетивами, которые не засушены, то я сделаюсь бессилен и буду как прочие люди.
Узнав об этом, филистимские владельцы принесли Далиле семь сырых тетив, которые еще не засохли, и она связала ими юношу. Между тем один из владельцев скрытно сидел у девушки в спальне. Тогда Далила сказала Самсону:
– Послушай! Филистимляне идут на тебя.
Юноша тотчас разорвал тетивы, как разрывают нитку из пакли, когда ее пережжет огонь.
Тогда Далила сказала Самсону:
– Вот, ты обманул меня и говорил ложь; скажи же теперь, чем связать тебя?
Он ответил ей:
– Если свяжут меня новыми веревками, которые не были в деле, то я сделаюсь бессилен и буду как прочие люди.
Далила взяла новые веревки, связала Самсона и сказала ему:
– Филистимляне идут на тебя!
Между тем один из владельцев скрытно сидел в спальне девушки. Самсон сорвал веревки со своих рук, как нитки.
Тогда Далила сказала Самсону:
– Ты обманываешь меня и говоришь ложь; скажи, чем тебя связать?
Тот ей ответил:
– Если ты воткешь семь кос головы моей в ткань и прибьешь ее гвоздем к ткальной колоде, то я буду бессилен как прочие люди.
И Далила усыпила Самсона на своих коленях. Затем она взяла семь кос с его головы, прикрепила их к колоде и сказала:
– Филистимляне идут на тебя, Самсон!
Тот пробудился и выдернул ткальную колоду вместе с тканью; и его сила осталась неузнанной.
Тогда Далила сказала Самсону:
– Как же ты говоришь: «Люблю тебя», если сердце твое не со мной?
Вот, ты трижды обманул меня и не сказал, в чем твоя великая сила.
Поскольку девушка своими словами всякий день тяготила и мучила Самсона, то его душе стало тяжело до смерти. И решил он открыть ей свое сердце и сказал:
– Бритва никогда не касалась моей головы, ибо я назорей Божий от чрева моей матери. Если же остричь меня, то отступит моя сила; я сделаюсь слаб и буду как прочие люди.
Далила, видя, что Самсон открыл ей свое сердце, позвала филистимских владельцев и сказала им:
– Теперь идите; он открыл мне свое сердце.
Тотчас к ней пришли филистимские владельцы и принесли серебро.
В это же время Далила усыпила Самсона на своих коленях и призвала человека, которому велела остричь семь кос с головы юноши. Тогда последний начал ослабевать, и от него отступила сила.
Далила сказала:
– Филистимляне идут на тебя, Самсон!
Услышав это, он пробудился и ответил:
– Пойду, как и прежде, и освобожусь, – но юноша еще не знал, что Господь отступил от него.
Тогда филистимляне напали на Самсона, выкололи ему глаза, привели его в Газу и оковали двумя медными цепями, чтоб тот молол в доме узников. Между тем волосы на голове юноши начали расти.
Однажды филистимские владельцы собрались, чтобы принести великую жертву Дагону своему богу, и повеселиться. Они говорили:
– Бог предал Самсона, врага нашего.
Также и народ, видя его, прославлял Бога своего, говоря:
– Бог предал врага и опустошителя земли нашей, который побил многих из нас.
Когда сердца людей развеселились, они сказали:
– Позовите Самсона из темничного дома, пусть он позабавит нас.
Тотчас юношу призвали из дома узников. Он забавлял филистимлян, и его ставили между столбами.
Тогда Самсон сказал отроку, который водил его за руку:
– Подведи меня к столбам, на которых держится дом, чтоб я мог прислониться к ним.
Отрок так и сделал. Дом же был полон мужчин и женщин; там были все филистимские владельцы, и на кровле сидело до трех тысяч мужчин и женщин, смотревших на забавляющего их Самсона.
Юноша воззвал к Господу и сказал:
– Господи Боже! Вспомни меня и укрепи меня только теперь, о Боже, чтобы мне разом отомстить филистимлянам за два моих глаза.
После этих слов Самсон сдвинул с места два средних столба, на которых держался дом. Пленник уперся в них, в один правой рукой, а в другой – левой, и сказал:
– Умри, душа моя, с филистимлянами!
Юноша изо всей силы надавил на столбы, и дом обрушился на владельцев и на весь народ, бывший в нем. Погибших при смерти Самсона было больше, чем умертвленных им при жизни.
Пришли братья и все родичи отца юноши и похоронили Самсона между Цорою и Естаолом, во гробе Маноя, отца его.